Офф: (Калиспо.... Ой, то есть Калисто, не бить!!! я помню, что я не модер... *выискивает глазами, куда спрятаться*) Headache ознакомьте, пожалуйста, с правилами написания постов.

Парнишка приходить в себя не собирался... Как видимо. ... Он продолжал бесчувственно лежать на кровати Анны-Марии, собственно, совершенно об этом не подозревая. Когда же "его величество", а вернее сказать, его глупейшество, соизволил открыть глаза и направить свои очи в потолок, пытаясь сфокусировать  взгляд, между делом говоря, то случилось спустя длительное время, после того, как его транспортировали из трюма, то медленно понял, что он находится в до боли знакомом месте, а именно - в каюте Анны-Марии. Нецензурно выругавшись про себя, он слезно попросил сердце не убегать в пятки...

Элан промолчал. У него не было ни малейшего желания говорить с кем-либо и о чем-либо. У него невыносимо болела спина, а с ней и все тело, но еще экзотичнее все это безобразие отдавало в голову. Он был обижен на Энни, глубоко обижен. Но вместе с тем он был ей благодарен, что не убила его на месте. Хотя этот вопрос относительный. Она единственная, кто смог стереть из него все добро, что в нем оставалось. На смену ему пришло лишь безразличие и холод. Боясь покраснеть от стыда, невольно переполнявшего его, Эл закрыл глаза…

Я в полном порядке и не нуждаюсь в лечении и чьей-либо помощи - поцедил он сквозь зубы, толи от боли, толи от злости, толи еще от чего-то. Эл открыл глаза и стал смотреть в потолок. На самом деле, он очень хотел уйти отсюда, к чертям собачим, и никогда больше не видеть это место – оно сулит сплошные беды. Однако он понимал, что сейчас навряд ли сможет даже координировано пошевелиться, не то, чтобы проделать такой сложный процесс движения, как сесть, встать, дойти до двери, открыть ее, дойти туда, куда ему надо и сделать то, что потребуется. Посему он просто загнал гордость куда подальше, хотя бы на время. После последних слов Энни сердце неприятно сдавило. Нет. Конечно же он так не считал. Но и становиться мягким и добрым сейчас был не намерен. Та порка, что ему устраивали, толком ему ничего не давала. Кроме боли и ненависти к людям. Однако, у него не было ни малейшего желания оказаться под прутом, словно маленький негодник, которого поймали за ухо, когда он кинул в козу – кормилицу семьи и опасное для маленького ребенка животное, камнем. Дважды пройдя через подобное воздействие на поведение, и как ему было бы не прискорбно признавать – дававшее о себе знать, ведь подобных поступков он старался больше не совершать, Эл понимал и помнил, что стыд – более сильное оружие, чем боль. Боль можно терпеть, а вот стыд, в первую очередь заставляет посмотреть на себя со стороны.
Размышляя об этом, Элан невольно покраснел, словно рак. Все же он задумался о прошлом, что ему совершенно не нравилось. Он знал, что поступил правильно, и знал, что не изменит своего поведения, просто на зло. Пускай его излупят этой плетью хоть до смерти. Гордость – птица вредная, пока не наподдашь, не полетит.
Тут он вспомнил еще одни интересный момент своей жизни..
- Мне надо найти отца….

Элан резко отбил руку Энни, так, что миска проделала виртуозное 10-е сальто в воздухе и со звоном разбившейся керамики приземлилась на пол.
- Мог бы и потерпеть – начала было совесть, но была весьма не дружелюбно послана в дальний ящик.
Да, Эл мог потерпеть, но не хотел. Опять таки, Гордость – птица вредная, пока не наподдашь – не полетит.
Хотя в душе поселился стыд. Несмотря на злость, Эл понимал, что поступает крайне не красиво. И при всей сложившейся ситуации, Анна-Мария в первую очередь капитан, а потом уже … тут его мысли дали осечку и Элан резко вскочив с кровати, отошел куда подальше. Странно, но между полетом миски, и тем, как Эл поднялся с кровати, навряд ли прошло хотя бы 3 секунды. Однако его мысли проделали большой оборот мышления, коей обычно не совершали и в течении минут. Эйлэйн смотрел куда угодно, только не на капитана.
- Я не знаю где, не знаю как, не знаю зачем, не знаю почему и для чего, я знаю, что я должен его найти и срочно. Чем быстрее, тем лучше. И жаловаться я на тебя не намерен. Слишком много чести – последние слова были произнесены лживо и наиранно, естественно на самом деле Элан так не считал. Но отомстить хоть как-то он должен был. И отомстил этими словами. На большее по отношению к женщине он был не способен – это бесчестно и подло. Пускай она его в могилу загонит, он не имеет права причинять ей боль, как физическую, так и душевную…
- Но причиняешь, Элан … - зашевелилось у него внутри.

На секунду Элан опешил… у него даже челюсть отвисла. Но поняв это, мальчик лишь поджав нижнюю губу, закусил ее, делая вид, что собирался сказать какую-нибудь гадость,  но из мужской солидарности передумал.
- Я в полном порядке…
Спокойно, даже слишком для сложившейся ситуации, проговорил он.

не стоит давить мне на душу... ее нет - солгал он.
Эл понимал, что еще одна подобная реплика, и он, наверняка,  сломается.
Мальчик грустно обвел глазами каюту. Сдаваться он не хотел, но понимал, что придется.
Тут Эл заметил занозу, впившуюся в икру. Мальчик наклонился, чтобы вытащить ее, но взвыл, а нотом заныл от сковавшей все тело боли.
Спина, зараза, болела так, словно с нее полностью спустили шкуру и прислонили к раскаленному железу. Отбитые легкие ныли ничуть не меньше...
зараза....

Ответом стало утвердительное молчание. В какой-то момент Элану  стало так стыдно, что у него почти что в прямом смысле зашевелились волосы на голове. Да, это неотъемлемый парадокс мужской натуры… впрочем, не будем об этом. Мальчик перекатился с бока на живот, и положив голову на сложенные руки, уткнулся в них лбом. Его снова поднывало заплакать, несмотря на то, что он дал себе слово, больше никогда в жизни не пускать слезы. И сейчас он боролся за то, чтоб  его не нарушить.
Жестом он отказался от чая. Дело было не в вредности, а в состоянии. Его бы просто стошнило. Или усилило бы боль до отметки – нестерпимо.
Элан глубоко вздохнул, и в последний момент сорвался…

ПонимаасссссссссссАЙ!!!!! -Элан прогнулся в спине. Больно было - жуть.
Мою мать повесили у меня на глазах, а не так давно.... - боль сжала сердце... - Барбосса убил моего старшего брата.
Парень сильнее вжался лбом в руки и сдался окончательно.
Что там говорит, душевные раны болят сильнее физических. С этим никто не спорит.
- Энни.... я не хочу потерять и вас с отцом... - на слове "вас" он сделал тихи, но все же акцент...
Эл замялся,.. говорить о подобном открыто он не любил, это всегда вгоняло его в краску,… однако, все это было более чем очевидно. Мальчик на какое-то время закусил губу, словно о чем-то размышляя, а после очень даже уверенно выдал…
- Ты ведь любишь его, да?..  – он осекся – то есть, я имел ввиду… ну… Тебе нравится мой отец… Да? – и решив соврать, а может это была вовсе и не ложь, - Ты ему не безразлична… но, это наверняка видно и без моих пояснений…
– понимая, что у него в руках сейчас интересный сюжет, он продолжил. – он сам мне как-то об этом рассказал. И тот твой нервный срыв… и ночь у него в каюте… пойми, я знаю его характер, он схож с моим, просто так, ради инстинктов и удовольствия он на это не пошел бы… сама подумай, что ему стоило за мятеж тебя кинуть в трюм, если бы ты ему была безразлична? Ничего. Ровным счетом.